0 товаров
Здесь представлен отрывок из родословной книги Сергея Магнуса (24.04.1871 – 28.09.1914), который не раз бывал на знаменитом броненосце Ретвизане. Порт-Артур почти погибал. На берегу гавани страшно полыхали цистерны с горевшим машинным маслом и черный дым почти полностью окутывал русскую эскадру, броненосцы которой один за одним ритмично выбрасывали залп за залпом из орудий главного калибра по японским батареям, только что установленным генералом Ноги на Волчьих Горах. Вдруг от двух попаданий вздрогнул "Пересвет", а рядом стоящий броненосец "Ретвизан" тут же получил пробоину ниже ватерлинии и его трюмы стали жадно глотать забортную воду. Прямым попаданием разнесло телеграфную станцию флагманского "Цесаревича" и ранило командовавшего эскадрой контр-адмирала Витгефта. Во главе с флагманским броненосцем адмирала Того "Микаса" зарубежные корабли атаковали русские броненосцы и крейсера , зажатые в гавани Порт-Артура, этого странного города на незамерзающем Квантунском полуострове, совсем недавно называвшегося Люйшунь. Порт-Артур, несмотря ни на что, держался стойко, но положение становилось отчаянным и почти критическим. Уже тогда экипаж броненосца "Ретвизан" почувствовал большую опасность.
Раз! Броненосный крейсер "Идзумо" с размаху налетел на поставленную для него мину, и под днищем ахнул глухой взрыв. Стальные переборки выдержали давление воды, но судно закрутило вокруг своей оси, и японские корабли вынуждены были погасить свой боевой порыв. Ответным огнем наши храбрецы, включая броненосец Ретвизан, сбили орудия с Волчьих Гор, а на броненосце "Победа" офицеры поздравляли старшего лейтенанта минера Сергея Магнуса – остановившая адмирала Того гальвано-ударная мина, взорвавшаяся под действием образовавшегося в ее ударном колпаке электрического разряда, была поставлена им.
Для общего развития рекомендуем прочитать статью: "Зачем знать свою родословную". А теперь продолжим тему про броненосец Ретвизан. На рассвете 28 июля 1904 года над русскими кораблями в гавани Порт-Артура поднялся сигнал: "Эскадре оставить порт и идти на прорыв во Владивосток. Всем офицерам помнить о подвиге крейскера "Варяг". Вперед выдвинулся парный тралящий караван из шести пароходов и землечерпалок. Форватер был чист и вперед ринулся легкий крейсер "Новик", вздыбив перед собой огромный белый бурун. За ним на внешний рейд один за одним двинулись крейсера, миноносцы, канонерки и госпитальное судно "Магнолия". Крейсера "Ниссин" и "Касуга" пересчитали корабли русской эскадры (включая Ретвизан) и рванулись к своему флагману с докладом. Все понимали, что грядет морское сражение. Корабельные склянки пробили шесть часов утра.
Торжественно и величаво шел флагманский броненосец "Цесаревич", с трепещущим на фок-стеньге адмиральским флагом. За ним спокойно шли остальные броненосцы – залатавший пробоину "Ретвизан", за ним "Пересвет", "Победа", "Севастополь" и "Полтава", крейсера "Диана", "Аскольд" и "Паллада". Рядом с маячившими на горизонте кораблями взметнулись столбы воды и они исчезли. Было девять часов утра, когда российский флот пошел на прорыв.
В одиннадцать часов утра сигнальщик доложил на адмиральский мостик, что нашу флотилию со всех сторон окружают вражеские корабли. Флаг-офицер начал пересчитывать приближающиеся дымы, но скоро сбился – у адмирала Того было втрое больше боевых судов, чем у русских. Штурман "Цесаревича" громко перечислял названия японских броненосцев и крейсеров, выдвигавшихся наперерез порт-артурской эскадры – флагман "Микаса", за ним "Асахи", "Фудзи", "Якумо", "Шикищима", "Читозе", "Чин-Иен" и еще пятнадцать броненосных вымпелов в сопровождении пятидесяти миноносцев. Того поднял сигнал "Все вдруг" и с расстояния восьмидесяти кабельтовых открыл огонь из всех орудий своей эскадры, досталось и нашему броненосцу под названием Ретвизан. Японцы начали забирать голову русской короны в клещи, используя преимущество в скорости в пять узлов, а крейсера обошли ее с тыла.
По адмиральскому приказу наши повернули на четыре румба влево и противоборствующие корабли разлетелись на контр-галсах. Боевые суда с андреевскими флагами на корме рвались к Цусимсскому проливу, за которым открывался путь на Владивосток, где их должны были прикрыть крейсера "Россия", "Рюрик" и "Громобой".
Желтое море почти полностью покрылось вздыбившимися фонтанами фугасных взрывов. Все стреляли по всем на поражение (особенно отличился броненосец Ретвизан), доведя огонь до невозможного предела. Впереди, окутанный дымом и языками огня, шел "Цесаревич". Японские броненосцы быстро пристрелялись по русскому флагману, на котором беспрерывно появлялись огромные черные султаны от рвавшихся снарядов. Казалось, само море яростно кипело от непрекращавшихся взрывов, неостановимо гремели выстрелы. Прикрывая флагмана, в сумасшедшую атаку на "Микаса" полетели крейсера "Аскольд", "Диана" и "Паллада". "Цесаревич" и "Микаса" загорелись одновременно. Было уже около четырех часов дня 28 июля, и наш флот, включая Великана "Ретвизан" почти прорвался во Владивосток. Выстроившиеся в три колонны броненосцы, крейсера и миноносцы шли совсем рядом друг с другом, и в холодной ярости наблюдали, как их неотвратимо догоняли вражеские корабли, делавшие семнадцать узлов в час, против русских тринадцати.
Шедший сзади броненосец "Победа", имевший только десятидюймовую артиллерию и недостаточные броненосное прикрытие, первым начал новую артиллерийскую канонаду, и обе эскадры окутались дымом. "Победу" окутало огромное черное облако, и казалось, что там не осталось в живых ни одного человека. Преимущество японцев в артиллерии, наконец, дало себя знать. Горели "Севастополь" и "Полтава", на "Пересвете" снесло мачту, у "Ретвизана" не было одной трубы. Японские корабли тоже были покрыты множественными шапками разрывов, и с расстояния в сорок кабельтовых, когда дым иногда рассеивался, ясно были видны повреждения на их судах. Двадцать вражеских броненосцев и крейсеров и пятьдесят миноносцев атаковали и атаковали короткие русские колонны.
Морское сражение приняло чрезвычайно ожесточенный характер. Невзирая на преимущество японцев, наши упорно рвались вперед, нанося противнику ответные удары. После боя иностранные газеты писали, что никогда еще русские не проявляли столько выдержки и упорства. Артиллеристы ни на минуту не оставляли своих орудий и стреляли, стреляли, стреляли по врагу.
В шесть часов вечера ужасающий залп дважды накрыл "Цесаревича", уничтожив на мостике и боевой рубке весь русский штаб во главе с адмиралом Витгефтом. Флагман потерял управление, центральное руководство боем пропало и в сражении наступил перелом, чему Ретвизан и его экипаж, конечно, был не рад. Залитые кровью наши корабли, почти превращенные в развалины, каким-то чудом повернулись к зарубежным судам и двинулись на них, готовые погибнуть, но спасти честь андреевского флага. Зрелище этой отчаянно-мертвой атаки потрясало, кажется само море и небо, смотревших, как адмирал Того в бешенстве топтал ногами на скользкой от крови палубе свою адмиральскую фуражку. Японская эскадра открыла огонь из всех калибров, и началась последняя фаза этого сумасшедшего морского сражения.
Перед тем как прочитать подробности, Вы можете ознакомиться с отрывком из родословной, в котором "засветился" Святой Игнатий Лойола. Но вернемся к событиям, проходившим на броненосце Ретвизане. На наших кораблях начался ад. Палубы были завалены грудами искореженного металла, везде вперемежку лежали искореженные мачты, люди и трубы. Орудийные башни заклинило, и они не проворачивались. Из груды мертвых тел на мостике "Победы" поднялся, пошатываясь, лейтенант Магнус, очнувшийся после взрыва и ставший искать живых. Он встал к разбитому штурвалу, но он вращался совершенно свободно. Было необходимо восстановить управление судном. Корабли русской эскадры разворачивались на противника заклиненными башнями и стреляли, стреляли. Стреляли. И это было ужасающее зрелище.
Понимая, что эскадра гибнет. Командир "Ретвизана" поднял невиданный на флоте сигнал: "Микаса! Иду на таран!" Израненный русский броненосец, каким-то чудом наращивая и наращивая ход, двинулся на японского флагмана, и десятки кораблей сосредоточили на нем весь свой огонь. "Ретвизана" поддерживала "Победа", мертво держась на боевом курсе. "Ретвизан" шел быстро и снаряды противника давали постоянные перелеты. Среди темнеюще-горящего моря, в дыму и пламени, весь в о вспышках своих орудийных выстрелов, летел на противника российский великан и вода дрожала под ним. Самурайский адмирал не выдержал, понимая, что вот-вот произойдет столкновение, и дал приказ "Микаса" отвернуть. Десятки японских кораблей в упор били по "Ретвизану", разнеся его рубку и мостик и оставив без офицеров. Полузатопленный броненосец "Ретвизан", исчезая во всплесках гигантских разрывов, яростный и непоколебимый, спасал русскую эскадру, которая за эти отчаянные минуты успела оправиться и возобновила огонь по противнику.
Выпрямившийся "Пересвет" и накренившийся "Цесаревич" били и били из баковых башен, "Победа" и "Полтава" стреляли из палубной артиллерии, и с двух сторон на враждебно настроенные броненосцы рванулись ниши крейсера. "Ретвизан" отвернул и встал в боевые порядки русской эскадры. На почти победивших иностранных кораблях воцарился хаос. На заваленном трупами "Микаса" не было верхних настроек и носовых орудий, а палубная артиллерия почти не действовала. "Асахи" горел, оставшись без мачт и мостика. На "Фудзи" стреляло только одно орудие, а на полыхавшем "Шикашима" не было боевой рубки. Японскими кораблями, на которых вповалку лежали живые и мертвые, уже управляли только младшие офицеры. Нескончаемый бой в почти ночном море затихал сам собой.
Яростный грохот морского сражения почти слышался и от Цусимского пролива, где великолепные крейсера "Россия", "Рюрик" и "Громобой" несмотря ни на что держали неудерживаемый проход для своих братьев по оружию, отчаянно и бешено отбиваясь эскадры крейсеров адмирала Камимура, и сдвинуть русских с места не смог бы и сам Посейдон. "Аскольд" поднял сигнал "Всем следовать за мной" и вместе с неостановимым "Новиком" полетел к Цусиме. Участвовшие в сражении броненосцы (в том числе и Ретвизан), едва держась на плаву, медленно расходились в разные стороны. Ни у кого уже не оставалось никаких сил, снарядные погребы были почти пусты, а ранеными были забиты все еще не разрушенные кубрики. Чуть ли не черпая разбитыми бортами воду, вражеская эскадра отползала в желтую ночь.
К недалекому Порт-Артуру медленно возвращались чуть не целиком зарывавшийся носом в волны "Ретвизан", совершенно без верхних надстроек "Цесаревич", "Севастополь" с совершенно развороченной палубой, почти полностью сидевшая кормой в воде "Полтава" и "Пересвет", у которого, казалось, кормы вообще не было. У "Победы" дымила только одна оставшаяся труба, а борта над ватерлинией выглядели как решето. Полуоглушенный Сергей Магнус услышал, с прикрывавших искалеченные броненосцы крейсеров "Дианы" и "Паллады" спрашивали, какую еще помощь они могут оказать товарищам. Было понятно, что в июле 1904 года помощь российской "Победе" действительно была нужна, и, казалось, русским кораблям помогало совершенно не видимое то ли в дыму, то ли в ночи небо.
Впереди у Сергея Рейнгольдовича Магнуса были порт-артурские бои, японский плен, минные войны и награды, в том числе и за сражение 28 июля, командование так полюбившимся ему крейсером "Паллада" и суровое Балтийское море. Триста лет род фон Магнусов служил России, и от порт-артурского 1904 года было совсем близко до далекого 1604 псковского года, когда первый из представителей династии смело ступил на русскую землю. А броненосец Ретвизан навечно вошел в мировую историю.
Автор материала: Андреев Александр Радьевич
Все права защищены, копирование материала разрешается только с размещением активной ссылки на livemem.ru
